Глупое появление в моей жизни, того кому я смел завидовать, того кому я завидовал, но в то же время - восхищался. Он принес в мою жизнь осень, тихий шелест листьев, теплый огонь камина и тонкий, идеальный вкус классики. И я был поражен, почти полностью и бесповоротно позволив себе утонуть в лучах его величия, пафоса, и молча млел, бормоча невнятные банальные фразы. Я не смел любить его, ведь этой французской куколке не нужна была любовь, он брал лишь одну плату - детскую беззаботную радость, потерявшуюся в складках белоснежного платья, в одеревенелом движении шарнирных кукольных рук. А его раздражала эта кукольность.
В каждом жесте и в каждом слове я подчеркивал свое происхождение. Но по-сравнению с ним я вовсе не был куклой, а был живым, совершенно не идеальным, пустоголовым, нелогичным.
Я отчетливо помню, что боль его была окрашена желтыми розами, а слезы были горячими и живыми. А еще солоноватыми. Он любил мелодии Баха, вдохнув в меня любовь к этому композитору. Совершенно отказывался слушать готику и презренно относился к украденным из будущего королям темной сцены. Он мог бы легко стать этим королем, но не любил глупых людей, шум. Интересно, а ему нравился театр? Какой у него любимый сорт чая? Что он читает по вечерам, лежа в постели?
Хотя сейчас в моей памяти всплывают отрывками разговоры:
"Какой у вас любимый поэт? - как то раз задал вопрос я.
-Их много.
-А какой ближе сейчас к вашей душе?
-Ахматова. " - он всегда отвечал кратко, он предпочитал чинное молчание в действии или содержательные беседы без искуственный вуали, что мы одевали каждый раз друг на друга своими жестами. Я всего лишь спрашивал его, получал краткие ответы. я не смел влезть со своими аляпистыми вопросами в личную жизнь, а зря...
Быть может, именно в них и была вся душа в огромном потоке, в струящейся жизни,а не мертвой фарфоровости лица и выкинутыми избитыми фразами. Крупицы вкусов, предпочтений не дали о нем почти ничего. Но мои манеры, страх спугнуть прекрасную бабочку не позволяли мне все же осуществить эту идею. Эта вычурность сильно перекрывала живое сердце, хоть и сделанное из стекла и наполненное чернилами. Внутри меня бежит черная как сама тьма кровь. Сердце, оно скрыто за кукольной грудью.
Но почему же он ушел? Ведь причина не могла быть в излишней назойливости или любопытстве. Вся причина была заключена в цели его прихода. Он тоже кого-то искал, как и я. И, как и я, ошибся. Он видел сквозь мою маску лица, сквозь слова, жесты, мое восхищение и он видел очень похожего на его любовь.
Какая досада! Contra spem*! Я оказался вовсе не тем, за кого вы меня принимали. И после осознания глупой ошибки, не терпящая даже малейшей бреши личность Маны-самы предпочла скрыться. Но сделать это с честью. Просто одел пальто и ушел, прежде извинившись за ошибку. Без прелюдий.

P.S. : 1.* с любовью.
2. * Вопреки ожиданию.