В замке была мертвая тишина. Она пронизывала все вокруг белым восковым дымом. Он проникал как призрак повсюду. А Пьеро шел, шумя подолом длинного, бесконечного кимоно с узором красных, черных и синих цветов. Когда этот дым, туман касался тела, он обжигал холодом. Холодом? Но ведь холод прекрасен. Холод он и есть составляющее души. Все сердце держит на замороженных каплях чернильной крови ,словно на клею, так нелепо склеенном куске разноцветного стекла. Руки тряслись и веер шумел ударяясь досочками об основы. Он сжимал руки, стеклянные глазам метались из стороны в сторону,словно искал, но чего? Антуанетта появилась невзначай.... Так со спины, тихо не заметно и взяла его холодною рукой. Хладнокровною... На ее лице застыла предательская улыбка, граничащая с болью... Горькая, словно крепкий кофе.. нет.. словно песок и камни.. горькая... Она поставила пред ним кофе. и усадила в кресло безвольной марионеткой. Пьеро застыл, но руки по прежнего дрожали, передавая внутренний хаос... Он разрушался, красивая черная разрауха.
-Смешной, смешной Пьеро. - сиплый тихий смех, голос у Горация был севшим, прокуренным, совсем как у Саши. Гораций стал третим кто сел на последний стул за столом. - Ты ведь здесь не причем. Почему же ты плачешь, твои белые чистые слезы, словно капли росы на белоснежных лепестках лилии..
-Замолчи, глупый принц. - ее голос передавал ту же боль. Словно она была причастна к этому.
-Арлекин. Арлекин.- он закачался словно листок, когда дрожь усилилась. - Он разрушает.
-А нам какое дело? Нам хочется играть и веселиться, забудь о нем, Пьеро. Глупый милый Пьеро
-Уйди от сюда прочь, - она пнула его со всей силой, и тот выскочил в дверь, оставив двое наедине.
-Больно?
Пьеро не отвечал, лишь скандировал имя. Еще раз и еще раз, этот белый дым проник своими восковыми лапами сквозь дверь.
Он обнял качающегося кукольного мальчика, вонзаясь в него раз за разом.
-Арлекин. Он посмел любить. Глупый Арлекин. Всего лишь человек.. всего лишь глупый Арлекин. Он так любил. -и тогда он заплакал, вголос громко, надрывно словно человек, словно настоящий, сотрясаясь кукольным телом. - Он любил этого извращенца целых три года. И любил еще одного человека... любить так, как любят жизнь, он дышал.. Дышал ими! Как он смел. Нельзя так любить, нельзя так зависеть. Нельзя... Иначе... -голос стал кукольным высоким, тихим, и Пьеро вновь заплакал, опустив голову. Всхлип, другой, и он прижал руки к себе, насколько ближе получилось, надеясь пронзить ногтями сердце, царапая фарфоровую грудь, стараясь вонзится в него, словно сам был этим туманом... - И он раскрыл всю правду! САМ! -он опустил голову, как только крик вновь потух, на последнем дыхании - и что? Что потом? Он... Он был разрушен. Разрушен так, как никто другой, маленькая катастрофа обернулась огромным жизненным ошеломлением. Глупый Арлекин. Задел гордость человека. Гордость. Люди не прощают когда их честь задевают . Никогда.
-Я знаю... - она взяла бокал чая и поднесла его к губам, боясь сделать глоток, она боялась что хрупкое спокойствие разрушиться с этим глотком и ее - тоже, ее сердце тоже так же пронзит эта всеобъемлющая боль ,которой пропитан и белый сумрак, и хрупкая фигурка младшей куклы.
-А помнишь? - Гораций оказался за спиной слишком внезапно и склонился над ухом куклы. - А помнишь еще год назад он посмел , он проявил себя, как животное.
Ты ведь не помнишь этого? А Арлекин не знает, вот беда...
-Только посмей, это сказать ему. - холодный и пронзительный тон. И взгляд на Пьеро.
-А то что? - Гораций дразняще облизнулся в предвкушении.
-Ты сломаешь его окончательно.
-Он ведь умрет. Умрет- вновь тихий сломанный голос. Голос куклы из кресла, сжавшейся в самый край вглубь кресла. - умрет, задохнувшись в чувствах. Я знаю... Знаю.. как это терять...Не умирай. Не умирай. .прошу... Прошу тебя, арлекин... Я ... Я не могу.. даже допустит. этого... Милый Арлекин.
Сумрак стал гуще, и У Пьеро внезапно закрылись глаза, он вздохну, вновь, задыхаясь ,медленно, стало больнее еще больше, и последнее прежде, чем он уснул,стало: Арлекин... Не умирай, прошу.
-Смешной, смешной Пьеро. - сиплый тихий смех, голос у Горация был севшим, прокуренным, совсем как у Саши. Гораций стал третим кто сел на последний стул за столом. - Ты ведь здесь не причем. Почему же ты плачешь, твои белые чистые слезы, словно капли росы на белоснежных лепестках лилии..
-Замолчи, глупый принц. - ее голос передавал ту же боль. Словно она была причастна к этому.
-Арлекин. Арлекин.- он закачался словно листок, когда дрожь усилилась. - Он разрушает.
-А нам какое дело? Нам хочется играть и веселиться, забудь о нем, Пьеро. Глупый милый Пьеро
-Уйди от сюда прочь, - она пнула его со всей силой, и тот выскочил в дверь, оставив двое наедине.
-Больно?
Пьеро не отвечал, лишь скандировал имя. Еще раз и еще раз, этот белый дым проник своими восковыми лапами сквозь дверь.
Он обнял качающегося кукольного мальчика, вонзаясь в него раз за разом.
-Арлекин. Он посмел любить. Глупый Арлекин. Всего лишь человек.. всего лишь глупый Арлекин. Он так любил. -и тогда он заплакал, вголос громко, надрывно словно человек, словно настоящий, сотрясаясь кукольным телом. - Он любил этого извращенца целых три года. И любил еще одного человека... любить так, как любят жизнь, он дышал.. Дышал ими! Как он смел. Нельзя так любить, нельзя так зависеть. Нельзя... Иначе... -голос стал кукольным высоким, тихим, и Пьеро вновь заплакал, опустив голову. Всхлип, другой, и он прижал руки к себе, насколько ближе получилось, надеясь пронзить ногтями сердце, царапая фарфоровую грудь, стараясь вонзится в него, словно сам был этим туманом... - И он раскрыл всю правду! САМ! -он опустил голову, как только крик вновь потух, на последнем дыхании - и что? Что потом? Он... Он был разрушен. Разрушен так, как никто другой, маленькая катастрофа обернулась огромным жизненным ошеломлением. Глупый Арлекин. Задел гордость человека. Гордость. Люди не прощают когда их честь задевают . Никогда.
-Я знаю... - она взяла бокал чая и поднесла его к губам, боясь сделать глоток, она боялась что хрупкое спокойствие разрушиться с этим глотком и ее - тоже, ее сердце тоже так же пронзит эта всеобъемлющая боль ,которой пропитан и белый сумрак, и хрупкая фигурка младшей куклы.
-А помнишь? - Гораций оказался за спиной слишком внезапно и склонился над ухом куклы. - А помнишь еще год назад он посмел , он проявил себя, как животное.
Ты ведь не помнишь этого? А Арлекин не знает, вот беда...
-Только посмей, это сказать ему. - холодный и пронзительный тон. И взгляд на Пьеро.
-А то что? - Гораций дразняще облизнулся в предвкушении.
-Ты сломаешь его окончательно.
-Он ведь умрет. Умрет- вновь тихий сломанный голос. Голос куклы из кресла, сжавшейся в самый край вглубь кресла. - умрет, задохнувшись в чувствах. Я знаю... Знаю.. как это терять...Не умирай. Не умирай. .прошу... Прошу тебя, арлекин... Я ... Я не могу.. даже допустит. этого... Милый Арлекин.
Сумрак стал гуще, и У Пьеро внезапно закрылись глаза, он вздохну, вновь, задыхаясь ,медленно, стало больнее еще больше, и последнее прежде, чем он уснул,стало: Арлекин... Не умирай, прошу.